И мне даже не стыдно.
Может быть спойлером к последней серии спн.
Читать дальше?
***
Освещение в номере мотеля тусклое, а воздух пахнет затхлостью и пылью. По крайней мере, запах старости чувствовался здесь еще недавно, пока из дрожащих рук Дина не выскользнула полупустая бутылка бурбона и не разлетелась терпко пахнущими осколками по полу. Теперь воздух наполнен запахом спиртного, но Дину, кажется, наплевать – он даже не пытается убрать их с пола и, зло выругавшись, просто обходит, чтобы взять со стола еще одну бутылку.
Кастиэль смотрит на него и не может отвести взгляда.
Сейчас Дин лежит на кровати, подложив обе ладони под голову – смертельно пьяный, с покрасневшими от усталости глазами. Костяшки пальцев ободраны до крови, а губа разбита. Прошло всего две недели с тех пор, как Дин покинул бункер, но и этого времени ему хватило, чтобы дойти до высшей степени отчаяния. В четырех стенах он быстро сходит с ума, и даже вылазки в бар и пьяные драки не позволяют ему вновь ощутить пульсацию жизни, её возможности для себя, её вкус.
Дин не видит ни выхода, ни спасительных указателей к нему.
Кастиэль знает всё это лучше, чем кто-либо. Знает, что такое – загнать себя едва ли не в могилу, в тупик, и упиваться потом ощущением собственной разбитости и бесконечным чувством вины.
Кастиэль знает, честно. Раньше он не понимал в полной степени, что значит чувствовать боль, будучи при этом человеком. Простым человеком из плоти и крови, таким слабым и сильным одновременно, разочаровывающим и воодушевляющим, оступающимся, но всегда идущим вперёд.
Там, на небесах, не признавали полумер. Слабости были недопустимы, сомнения пресекались на корню, а за ошибки наказывались слишком строго, чтобы позволить себе совершить хоть одну. И даже когда Кастиэль потерял Небеса, он словно по инерции следовал этим неписаным законам очень и очень долго.
Он пытался быть идеальным, даже когда терял всё, что имел, и его попытки всякий раз несли за собой слишком жестокие разочарования и ошибки.
Но ни один человек не может не быть слабым хоть иногда. Он понял это только недавно.
Дин закрывает глаза, и лишь тогда Кастиэль позволяет себе подойти к его кровати. Он был человеком достаточно долгое время и совсем забыл, каково это – быть всегда незамеченным, наблюдать и заботиться так осторожно, будто бы он должен чувствовать вину за своё беспокойство.
Раньше он многие часы способен был проводить, охраняя сон Дина, глядя на него спящего и находясь так близко, как Дин никогда не позволил бы ему находиться. Потом, кажется, отучился от этой губительной тяги. Но сейчас – под предлогом того, что нельзя оставлять Дина в таком состоянии одного, - пришел снова и понял, что уже не сможет уйти.
Дин не спит, и Кастиэль опускается на колени рядом с его кроватью. Он задерживает дыхание, потому что его лицо оказывается слишком, недопустимо близко к лицу Дина, и он боится, что может выдать своё присутствие. Это невозможно, потому что он полностью скрыт, но иррациональные опасения остаются – он действительно начал забывать, что означает быть ангелом.
Паршивый из него, видно, был ангел, раз хватило всего нескольких лет на Земле, чтобы изменить себя так кардинально.
Но дело, конечно же, не в земле и даже не в людях – дело в одном человеке, и его боль сейчас разрывает Кастиэлю сердце, и Кастиэль не может больше смотреть на его мучения, но и взгляд отвести не способен. Дин притягивает его к себе, его саморазрушительная сила столь велика, что Кас с радостью позволил бы доломать себя окончательно – благо, от него уже осталось совсем немного, - чтобы его человеку хоть ненадолго, но стало легче.
Это невозможно, потому что такую боль не разделить на двоих.
Кастиэль бесполезен.
Какое-то время Кастиэль наблюдает, как дрожат ресницы Дина, как будто тот специально пытается притвориться спящим, но делает это из рук вон плохо.
Он не знает, что сейчас стоит перед мысленным взором охотника – смерть ли Кевина или вынужденные пытки Сэма, или, может, лицо самого Кастиэля в момент, когда Дин заставил его уйти.
Всё, что Кастиэль знает – он уже не способен это исправить.
Тогда Кастиэль мягко кладет ладонь на разгоряченный лоб – Дин вздрагивает, но, не успев даже раскрыть глаза, обмякает под его ладонью, погружаясь в глубокий сон без сновидений.
Он бы расправил над своим человеком крылья, но от крыльев его не осталось ничего, кроме оплавленного, обгоревшего остова, и потому последнее, что делает Кастиэль перед тем, как исчезнуть – мягким и почти неощутимым прикосновением губ целует Дина Винчестера в лоб.
Он не может сделать ничего, чтобы заставить боль отступить, но он все еще может быть рядом. Кастиэлю так не хватало этого, когда он сам был сломлен, и, быть может, это и есть то самое спасительное направление к выходу.
А затем он выключает свет и уходит.
Только до следующей ночи.