[purplewood]

Написано для чудесной  kajitokika

И да, этот сон всё-таки упорол меня в щи

Пейринг: Эрик Леншерр!ангидрид/Чарльз Ксавье!амин
Жанр: крэк и химическая гей-порно-драма.
Размер: драббл

Тык?

***

Эрик уже с трудом мог вспомнить те времена, когда он был простой уксусной кислотой. Бесцветный и горючий, в совсем юном возрасте он попал в коварные объятия триэтилфосфата, и там, в нечеловеческих условиях химической лаборатории – семьсот градусов по Цельсию, сорок килоПаскаль, - его пытались сломать, изменить, разрушить его целостность.

- Это для твоего же блага, - вкрадчиво говорил триэтилфосфат и окружал его, ломал его структуру, пытался сделать собственным подобием.

Подобия не вышло – под жестким воздействием Эрик прошел стадию кетена и трансформировался в структуру более сложную и опасную, но на своего создателя похож не был – разве что слегка, только на первый взгляд.

Эрик был ядовит, вызывал раздражения слизистой, способен был вызвать ожог кожи – и, говоря по правде, он делал это не специально. Просто такова была его природа.
Мало кто рисковал связываться с ним без дополнительных средств защиты – да и вообще, несмотря на его практическую ценность, люди предпочитали по обыкновению держаться от него подальше.

Жизнь уксусного ангидрида Эрика Леншерра была заполнена безрезультатными поисками его создателя Шоу, дерзкого триэтилфосфата, чья структура навсегда запечатлелась в его памяти. Но в его стеклянной тюрьме Шоу исчез бесследно – и Эрик нигде не мог его отыскать.

Возможно, так и закончилась бы его жизнь в конечном итоге – его, потерянного и почти беспомощного, использовали бы для какой-нибудь весьма посредственной и скучной реакции и забыли бы о его существовании навсегда.

Но тут в его жизни появился Чарльз, и всё изменилось.

Наверное, помогла та небольшая часть его прежнего – уксусная кислота, тоже по-своему опасная, но куда более простая и располагающая к себе, - еще немного в нем оставшаяся. Он сам почти не замечал её – но Чарльз заметил. И, кажется, смог даже полюбить.

Амин Ксавье вообще оказался удивительным соединением. Эрик никогда не встречал таких раньше. Его азот был прекрасен и удивительно подходил к его структуре. Чарльз был способен не только брать, но и отдавать – ему было совсем не жаль своей восхитительной электронной пары, а если он и забирал что-то, то был совсем не прочь поделиться полученным с друзьями. По сути, чужие протоны были не так уж ему нужны.
Леншерр не был до конца уверен, что смог бы так же.

Чарльз видел в Эрике всё самое хорошее. Чарльз доверял ему, как не доверял никто другой.
Рядом с Чарльзом жизнь Эрика изменилась в корне.

Три его углерода, всего на один меньше, чем у самого Леншерра, позволяли ему быть жидкостью, и он рвался к Эрику через тонкое стекло, открыто и беззастенчиво надеялся слиться с ним в единое целое, изучал его день и ночь с соседней полки, и Леншерр – он и сам поверить не мог, что позволяет такое чужому соединению, - открывался ему, насколько это было возможно.

Однажды флакон с ним оставили открытым, и он пытался уйти. Чарльз перехватил его, когда он уже был готов вырваться на волю.
Что-то такое было в том, как Ксавье потянулся к нему своей электронной парой, и Эрик не смог заставить себя тронуться с места, хотя где-то там, он был уверен, ждал его возмездия триэтилфосфат, и уже много дней Леншерр взращивал в себе планы отмщения.

- Да что ты знаешь обо мне? – выплюнул он, растерянный и разозленный.
- Я знаю о тебе всё, - просто ответил Чарльз и так посмотрел на него своим крайним углеродом, что все кислороды Эрик вздрогнули от этого взгляда.

Он, разумеется, остался.

Когда их с Чарльзом всё же смешали, он оказался категорически к этому не готов.
Чарльз дрожал под его прикосновениями, робко улыбался, и Эрик боялся сделать первый шаг, боялся навредить ему, причинить боль.

Он знал – стоит ему дать себе волю, и уже ничего между ними не будет так, как прежде.

- Я сам хочу этого, - тихо сказал Чарльз и первым потянулся к нему, восхитительный, манящий. – Сделай это, Эрик. Я хочу…

И Леншерр не выдержал – ну а кто бы на его места сдержался?

Их реакция была прекрасна. Было горячо, но приятно – совсем не так, как в лабораториях Шоу много дней назад.
Щемящая и болезненная, она вскружила Леншерра, заставила захлебнуться восторгом и собственным избытком, и Эрик подхватил Чарльза в свои едкие объятия, зная – взяв, он уже никогда его не отпустит.

- Ацилируй, - шептал Чарльз прямо ему в кислород и болезненно морщился, отщепляя от себя водород. – Возьми меня, ацилируй меня полностью.

Рядом с Чарльзом Эрик чувствовал, как его собственная двойная структура, созданная когда-то жестоким триэтилфосфатом, рушится, становится проще, становится куда менее опасной.
Это было больно – но боль показалась ему освобождением, прекрасным и невыносимым, и Чарльза рядом с ним было слишком много и вместе с тем слишком мало. Чарльз был потрясающим и красивым настолько, что хотелось вечно смотреть на его структуру, надтреснутую, бесконечно понимающую и принимающую.

Когда он, наконец, овладел Чарльзом, это не было похоже ни на что из того, что он испытывал прежде. Словно в бреду он видел, как отделяется и уходит его старая часть – та, что являлась им настоящим очень давно, еще до злополучной встречи с Шоу.
Теперь Эрик готов был её отпустить – как её, так и сам триэтилфосфат, и всё свое прошлое. Он вообще готов был отдать что угодно, лишь бы продлить этот момент единения с Чарльзом.

Эрик знал – тот факт, что Чарльз лишился водорода, был целиком и полностью на его совести. Можно было сколько угодно винить в этом химика – непонятное гуманоидное создание со смешным именем «Мойра», но химик не сделал бы этого, если бы Эрик сам не спровоцировал подобную реакцию.

Но Чарльз, кажется, не имел ничего против этой потери. Он переплетался с ним каждой молекулой, отдавался упоенно и с наслаждением, и вскоре мир для Эрика взорвался тысячей солнц, и он зажмурился, напоследок прижал Чарльза к себе особенно крепко и улыбнулся, чувствуя, как тот заканчивает реакцию одновременно с ним.

Когда Эрик открыл глаза – они с Чарльзом были уже единым целым.

Связь между ними была, может, недостаточно прочной и еще совсем свежей – слишком велика была разница между ними – но Эрик абсолютно точно был уверен, что сделает всё, только бы сохранить эту связь.

- Потрясающе, правда? – улыбнулся Чарльз и все углероды Эрика зачарованно уставились на его азот, восхитительно прекрасный, льнущий к нему электронной парой. – Поверить не могу, что ты действительно сделал это для меня.
- Я ни о чем не жалею, - твердо сказал Эрик и был абсолютно уверен, что говорит чистую правду: пускай он только что потерял большую часть себя, очень важную свою половину – Чарльз дал ему гораздо больше.

Чарльз сделал его другим химическим соединением, и ему не хотелось бы быть кем-то еще или с кем-то еще, или вообще как угодно, если не рядом со своим потрясающим, невозможно прекрасным амином.

- Я люблю тебя, Чарльз Ксавье, - прошептал Эрик и почему-то вдруг понял: он еще никогда не был в чем-то настолько прав.
И, что еще важнее - он никогда еще не был так счастлив.