Соколы видят всё, даже твою поганую морду. Спят и видят.
для Димы.
Тед/Робин, и я категорически не умею писать гет, но
~900 слов***
Спустя столько лет, спустя целое море из лоскутов памяти, обрывков прошлого, плохих и хороших, правильных, безумных и скучных, вообще любых, она заново спрашивает себя: кто же ты такой, Тед Мосби?
Этот вопрос уже десятки, сотни раз оседал на языке горечью, кружил в голове, не давая уснуть по ночам, заставлял копаться в себе снова и снова. Но впервые она собирает в мыслях их полный образ, все годы, их прошлое, которое не вместить в полноценный роман или кино, потому что не бывает таких книг и таких фильмов. Ну кто захочет читать о них или смотреть - на нелепых, смешных и запутавшихся, в круговороте событий, воспоминаний и этой странной то ли любви, то ли дружбы, то ли просто – притяжения, которое не разорвать?
Лицо Теда светится лучшей улыбкой на свете, и он кажется таким родным, близким и красивым с этой радостью, с этим взглядом человека, прошедшего тысячи миль, чтобы найти ту самую, стоящую перед ним в белом платье, что Робин смотрит на него, чувствуя, как все правильные и нужные слова встают в горле комом.
Тед женится, и после свадьбы она забивается в угол кровати и пачкает наволочку подтеками туши. Плакать старается тихо, чтобы не услышали, не узнали, но всё равно срывается раз за разом на скулеж, отчаянный, и ничего не может с этим поделать.
Она не привыкла плакать. Она, черт возьми, слишком сильная и слишком часто проходила через всё это, чтобы сейчас оплакивать несбывшееся и потерянное, но здесь и сейчас позволяет себе сорваться. Потому что так – нужно. Потому что без этого ничего не получится.
Следующим утром она обнимает Трейси, смеется вместе с Барни и Тедом над Маршалом, болтает с Лили черт знает о чем, и всё, честное слово, в полном порядке.
Так кто же ты для меня, Тед Мосби?
Теплая улыбка и кольцо его рук, растрепанные волосы с запахом её геля для укладки – серьезно, Тед, купи уже собственный, или я повешу замок на шкафчик в ванной, - домашние штаны и серая футболка, «Вы знакомы с Тедом?», губы – мягкие, и в груди щемит болезненно и дрожаще, когда этими губами он едва ощутимо касается её щеки.
Тед – сутуленные плечи, когда он ёжится, продуваемый всеми ветрами на крыше, с этой дурацкой табличкой на шее, звенящая боль в его голосе, карие глаза, в них – лето, тонкое одеяло, поцелуи, и ему плевать, что он заболеет, если будет так часто целовать её, простуженную, и ладонь в ладони, а руки у Теда всегда теплые, даже если зима, даже если стужа, и он отдает ей свои перчатки, чтобы согреть онемевшие пальцы.
Тед – последний вопрос посреди гостиной, и у неё дрожат руки, а он кажется треснувшим, надломившимся, кажется, тронь – и сломается, и ей хочется разреветься, точно глупой девчонке, на его плече, и она ненавидит себя за то, что не может сказать ему «да».
Тед – это синий французский горн, долгие годы, целая жизнь, танец дождя и волосы, промокшие насквозь, и даже на его губах это щемящее, невыносимое счастье можно почувствовать на вкус, Тед - это когда больно дышать, и тихий смех в его объятиях, его пальцы, гладящие её по волосам, его тихий голос, его признания, его огромное сердце, слишком большое и сильное, слишком горячее, чтобы ей, маленькой, спрятавшейся в уголках его болезненной и горькой улыбки, было не стыдно там оставаться.
Тед – рождественская ёлка, огни на стенах и AC/DC, и плевать, что у неё не будет детей, плевать, что мужчина, которого она любила, не смог её такую принять, Тед – рядом, он принимает и примет всегда, что бы с ними ни стало, и от него пахнет корицей и виски, он прижимает её к груди так сильно и так надежно, что можно отпустить себя и захлебнуться слезами и горем, ничего не стыдясь, и кажется, будто целая Вселенная съежилась до размеров Теда Мосби и его объятий, и если это – не счастье, если это – не любовь, то никакой любви не существует вовсе.
Тед сжимает её пальцы, когда они сидят под дождем прямо на земле, пачкая одежду в размытой грязи, и она снова плачет, черт, почему она так часто плачет рядом с ним, она ведь ненавидит эти слезы и слабость, а он бесконечно прав и вместе с тем бесконечно ошибается, говоря ей о знаках Вселенной, о всем, что должно случиться и что случится с ними непременно.
Тед – тот, кто создал её такую, кто забрал её сердце, очистил от шелухи, всего лишнего, бесполезного, заполнил собой без остатка и вернул назад, не спрашивая, нужно ли ей было всё это. Теда в её жизни всегда слишком много и слишком мало, и теперь, когда уже поздно что-то менять, она оставляет на подушке подтеки туши и задыхается то ли сожалением, то ли просто – болью, незамутненной и яркой.
Чуть позже Тед – человек с мертвым взглядом, за день постаревший сразу на десять лет, в его глазах ни смертельной тоски, ни боли – в них ни отблеска жизни, и эта пустота пугает сильнее всего. Трейси больше нет, и Тед почти исчезает за ней следом, но теперь её, Робин, очередь его держать.
И она держит, держит, честное слово, и когда спустя четыре месяца Тед улыбается очередной шутке Барни слабой и почти незаметной, но все же тенью своей прежней улыбки, она думает, что в жизни еще не видела ничего прекраснее.
Так кто для неё Тед Мосби?
Спустя много лет, когда Робин уже устает ждать и вообще забывает, что ждала чего-то, когда жизнь, кажется, уже захлестнула её с головой, перевернула всё с ног на голову, она выглядывает в окно, и всё вдруг разом возвращается к исходной точке.
Его улыбка такая красивая, что хочется смотреть бесконечно, потеряться в ней, раствориться без остатка.
Тед сжимает в руках синий французский горн.
Жизнь замирает, вздрагивает на секунду – и начинает, взорвавшись миллиардом огней, свой новый виток.
Тед/Робин, и я категорически не умею писать гет, но
~900 слов***
Спустя столько лет, спустя целое море из лоскутов памяти, обрывков прошлого, плохих и хороших, правильных, безумных и скучных, вообще любых, она заново спрашивает себя: кто же ты такой, Тед Мосби?
Этот вопрос уже десятки, сотни раз оседал на языке горечью, кружил в голове, не давая уснуть по ночам, заставлял копаться в себе снова и снова. Но впервые она собирает в мыслях их полный образ, все годы, их прошлое, которое не вместить в полноценный роман или кино, потому что не бывает таких книг и таких фильмов. Ну кто захочет читать о них или смотреть - на нелепых, смешных и запутавшихся, в круговороте событий, воспоминаний и этой странной то ли любви, то ли дружбы, то ли просто – притяжения, которое не разорвать?
Лицо Теда светится лучшей улыбкой на свете, и он кажется таким родным, близким и красивым с этой радостью, с этим взглядом человека, прошедшего тысячи миль, чтобы найти ту самую, стоящую перед ним в белом платье, что Робин смотрит на него, чувствуя, как все правильные и нужные слова встают в горле комом.
Тед женится, и после свадьбы она забивается в угол кровати и пачкает наволочку подтеками туши. Плакать старается тихо, чтобы не услышали, не узнали, но всё равно срывается раз за разом на скулеж, отчаянный, и ничего не может с этим поделать.
Она не привыкла плакать. Она, черт возьми, слишком сильная и слишком часто проходила через всё это, чтобы сейчас оплакивать несбывшееся и потерянное, но здесь и сейчас позволяет себе сорваться. Потому что так – нужно. Потому что без этого ничего не получится.
Следующим утром она обнимает Трейси, смеется вместе с Барни и Тедом над Маршалом, болтает с Лили черт знает о чем, и всё, честное слово, в полном порядке.
Так кто же ты для меня, Тед Мосби?
Теплая улыбка и кольцо его рук, растрепанные волосы с запахом её геля для укладки – серьезно, Тед, купи уже собственный, или я повешу замок на шкафчик в ванной, - домашние штаны и серая футболка, «Вы знакомы с Тедом?», губы – мягкие, и в груди щемит болезненно и дрожаще, когда этими губами он едва ощутимо касается её щеки.
Тед – сутуленные плечи, когда он ёжится, продуваемый всеми ветрами на крыше, с этой дурацкой табличкой на шее, звенящая боль в его голосе, карие глаза, в них – лето, тонкое одеяло, поцелуи, и ему плевать, что он заболеет, если будет так часто целовать её, простуженную, и ладонь в ладони, а руки у Теда всегда теплые, даже если зима, даже если стужа, и он отдает ей свои перчатки, чтобы согреть онемевшие пальцы.
Тед – последний вопрос посреди гостиной, и у неё дрожат руки, а он кажется треснувшим, надломившимся, кажется, тронь – и сломается, и ей хочется разреветься, точно глупой девчонке, на его плече, и она ненавидит себя за то, что не может сказать ему «да».
Тед – это синий французский горн, долгие годы, целая жизнь, танец дождя и волосы, промокшие насквозь, и даже на его губах это щемящее, невыносимое счастье можно почувствовать на вкус, Тед - это когда больно дышать, и тихий смех в его объятиях, его пальцы, гладящие её по волосам, его тихий голос, его признания, его огромное сердце, слишком большое и сильное, слишком горячее, чтобы ей, маленькой, спрятавшейся в уголках его болезненной и горькой улыбки, было не стыдно там оставаться.
Тед – рождественская ёлка, огни на стенах и AC/DC, и плевать, что у неё не будет детей, плевать, что мужчина, которого она любила, не смог её такую принять, Тед – рядом, он принимает и примет всегда, что бы с ними ни стало, и от него пахнет корицей и виски, он прижимает её к груди так сильно и так надежно, что можно отпустить себя и захлебнуться слезами и горем, ничего не стыдясь, и кажется, будто целая Вселенная съежилась до размеров Теда Мосби и его объятий, и если это – не счастье, если это – не любовь, то никакой любви не существует вовсе.
Тед сжимает её пальцы, когда они сидят под дождем прямо на земле, пачкая одежду в размытой грязи, и она снова плачет, черт, почему она так часто плачет рядом с ним, она ведь ненавидит эти слезы и слабость, а он бесконечно прав и вместе с тем бесконечно ошибается, говоря ей о знаках Вселенной, о всем, что должно случиться и что случится с ними непременно.
Тед – тот, кто создал её такую, кто забрал её сердце, очистил от шелухи, всего лишнего, бесполезного, заполнил собой без остатка и вернул назад, не спрашивая, нужно ли ей было всё это. Теда в её жизни всегда слишком много и слишком мало, и теперь, когда уже поздно что-то менять, она оставляет на подушке подтеки туши и задыхается то ли сожалением, то ли просто – болью, незамутненной и яркой.
Чуть позже Тед – человек с мертвым взглядом, за день постаревший сразу на десять лет, в его глазах ни смертельной тоски, ни боли – в них ни отблеска жизни, и эта пустота пугает сильнее всего. Трейси больше нет, и Тед почти исчезает за ней следом, но теперь её, Робин, очередь его держать.
И она держит, держит, честное слово, и когда спустя четыре месяца Тед улыбается очередной шутке Барни слабой и почти незаметной, но все же тенью своей прежней улыбки, она думает, что в жизни еще не видела ничего прекраснее.
Так кто для неё Тед Мосби?
Спустя много лет, когда Робин уже устает ждать и вообще забывает, что ждала чего-то, когда жизнь, кажется, уже захлестнула её с головой, перевернула всё с ног на голову, она выглядывает в окно, и всё вдруг разом возвращается к исходной точке.
Его улыбка такая красивая, что хочется смотреть бесконечно, потеряться в ней, раствориться без остатка.
Тед сжимает в руках синий французский горн.
Жизнь замирает, вздрагивает на секунду – и начинает, взорвавшись миллиардом огней, свой новый виток.
@темы: котики, тварьчество, о добром, мудром и вечном, крошится воздух под потолком
-
-
14.02.2015 в 18:32Я всегда избегаю повествования от лица женщины, потому что это женщина, мы сложнее, и хер разберешь иногда мотивы, а тем более Робин, в которой ничего прочесть нельзя.
И как же она меня бесила порой! Миллион раз думала, что лучше бы ей остаться с голым мужиком, блин, и не разбивать сирца.
Но...в принципе, после этого фика я ее немного понимаю.
Какой-то чувак писал в группе кяввм, мол, понятно, почему Трейси приписали такое горе - смерть любимого человека. Потому что они с Тедом друг для друга стали спасением.
Финалка показывает, что любим-то мы не единожды в жизни, просто однажды это будет самое удивительное, нервное, смешное и грустное, больное, альтруистичное, родное и нужное на свете.
И Трейси явилась Теду, когда он почти перестал дышать, и с ней он наконец-то смог...расслабиться, что ли, и отдохнуть, прежде чем опять задыхаться от всего, что он чувствовал к Робин.
Однажды я уже видела такую историю любви)) Ну, ты знаешь. Поэтому я до последнего надеялась, что бы ни случилось - Тед останется счастлив. Я не знаю, печалит ли или радует, что до счастья ему пришлось так истрепать себя, но...
Я на самом деле про фик говорю, да
В конце-концов, из этого "ситкома" никогда не делали приторную сказку, поэтому хорошо, что она разобралась. И, надеюсь, дело было не только в "ох, что же это ты, другой бабе достанешься?"
Она, конечно, тут чужая немного, но хорошая. Такая истинная женщина.
Спасибо. Первый фик, где я вижу пейринг, а не односторонние страдашки Шмосби.
Мне очень давно ничего не посвящали, поэтому я тут еще поплачу чуток, не обращай внимания))
Это самое классное, что могло случиться со мной в ДСВ. Спасибо, что помнишь про меня
-
-
14.02.2015 в 19:01такие вот запоздалые сожаления.
на самом деле мне трудно это объяснить, там всё глубже и сложнее, сама знаешь, но я слишком нежно люблю бесконечно отдающего всё своё и самого себя, наивного романтика Теда, и мне безумно нравится Робин, но тяжело было простить ей всё то, что она с ним делала. по сути, она тоже прошла через многое, что нам показали в последней серии обрывочными кадрами. там эфирного времени минут пять, а на деле - много лет этих переживаний и осознания. а когда всё закончилось - как два кусочка пазла сложились и закончили целую картину. подошли друг к другу, когда совпало, наконец, время для каждого из них, чего раньше не случалось.
так что хэ, но всё равно с горечью. потому что слишком многое осталось позади, и плохого, и прекрасного.
я так рада, что удалось сделать тебе приятно
И Трейси явилась Теду, когда он почти перестал дышать, и с ней он наконец-то смог...расслабиться, что ли, и отдохнуть, прежде чем опять задыхаться от всего, что он чувствовал к Робин.
ДА
ТЫЩУ РАЗ ДА
Я НИКОГДА НЕ ПЕРЕСТАНУ СТРАДАТЬ НАД ЭТОЙ ИСТОРИЕЙ